В настоящей записке рассматривается соответствие Римского статута отдельным конституционным положениям ряда стран. При всем разнообразии конституционных норм и их охвата поднимаемые здесь вопросы относятся к наиболее общим и наиболее сложным, вызывающим в последнее время серьезные споры в различных странах.

Первая проблема заключается в совместимости обязательства по передаче Международному уголовному суду с конституционным запретом на выдачу граждан своей страны; она вызывает вопросы, в том числе, в Бразилии, отдельных странах Центральной Европы, Финляндии и Германии. Вторая – это как совместить предоставляемую конституцией неприкосновенность с обязательствами по аресту и передаче в рамках МУС. Это обсуждается в ряде стран Западной, Центральной и Восточной Европы, а также в Латинской Америке. Третья проблема состоит в совместимости конституционного запрета пожизненного заключения с предусмотренными Статутом наказаниями и служит предметом активного обсуждения как в нескольких латиноамериканских странах, так и в Португалии и Испании.

В целом ряде стран в настоящее время от решения этих вопросов зависит ратификация Статута парламентом или иным органом. Предстоящие месяцы, таким образом, дают сторонникам Международного уголовного суда возможность помочь своим правительствам, парламентариям и другим сторонам, заинтересованным в нахождении решений, которые открыли бы путь к скорейшей ратификации. Решающая роль в этом принадлежит региональным координационным инициативам. Однако помимо этого и сами государства, пытающиеся выбраться из конституционного тупика, в поиске наиболее конструктивного решения для своей страны вполне могли бы обратиться к внешнему миру и работать в партнерстве с другими.

В частности, те из государств, которые пришли к заключению о совместимости конституции и Статута без внесения дополнительных поправок, могли бы поделиться своими соображениями, приведшими к такому выводу. Для тех, кто счел необходимым изменить конституцию, партнерство могло бы служить целям разъяснения своей позиции. Не следует забывать, что первые прецеденты решений государств по этим вопросам и реакция на них со стороны окружающего мира могут серьезно повлиять на ход событий в ту или иную сторону.

Настоящая записка посвящена краткому анализу аргументов в пользу того, каким образом можно было бы исключить противоречия с Римским статутом при толковании конституционных положений. Разумеется, толкование не может быть признано универсальным средством решения вопроса, однако правила процедуры в некоторых странах настолько усложнены и политические реалии таковы, что требование о внесении поправок в конституцию чревато неоправданными проволочками и может серьезно затруднить усилия сторонников ратификации. Представляется, поэтому, что предлагаемые варианты толкования достойны самого серьезного внимания сторонников Международного уголовного суда.

Ниже приводятся некоторые предварительные идеи и аргументы, обсуждаемые в связи с тем, как примирить с положениями Римского статута конституционные нормы, возникшие задолго до зарождения идеи международной уголовной юстиции. Все эти моменты находятся пока лишь на самой предварительной стадии изучения и обсуждения, но мы надеемся, что появившиеся на сегодняшний день идеи будут способствовать творческому подходу и конструктивному обсуждению данной проблемы.

1. ВЫДАЧА ГРАЖДАН СВОЕЙ СТРАНЫ

Первый вопрос возникает в связи с тем, каким образом избежать коллизии между известным конституционным запретом на выдачу собственных граждан с обязательством государств-участников передавать подозреваемых Международному уголовному суду. Этот запрет встречается в конституциях многих стран Западной, Центральной и Восточной Европы, а также в Латинской Америке.

Выдача или передача?

Наиболее распространенный и, пожалуй, наиболее популярный подход к данной проблеме основан на проведении качественного различия между «передачей» и «выдачей». Статья 102 Римского статута говорит отдельно о передаче, или «доставке лица в Суд» тем или иным государством, и о выдаче как о «доставке лица одним государством в другое государство». При том что содержательный характер «терминологических» различий может быть подвергнут сомнению, такая постановка вопроса исходит из принципиального различия между передачей равносуверенному государству и передачей, при участии и с согласия соответствующего государства, Суду – международному органу, созданному на основе международного права.

Проведение различия между выдачей и передачей стало уже устоявшейся практикой в деятельности международных трибуналов. «Экстрадиция» не фигурирует ни в соответствующих резолюциях СБ ООН, ни в статутах или правилах процедуры создаваемых на их основе трибуналов. Обвиняемые именно передаются, и трибуналы неоднократно обращались к государствам с призывом не применять к их запросам действующее законодательство или двусторонние конвенции об экстрадиции.

Иностранный суд?

По мнению некоторых аналитиков, Международный уголовный суд следовало бы рассматривать как продолжение национальной юрисдикции. Как бы это ни задумывалось изначально, многие полагают, что МУС на деле не является «иностранным судом» или «иностранной юрисдикцией» по смыслу различных конституционных запретов. Конституционный запрет на выдачу иностранной юрисдикции очевидно предполагает национальную, но не международную юрисдикцию. Международный суд, созданный самими государствами на основе международного права, и в котором государства являются полноправными участниками (от финансирования до назначения и снятия судей), не должен сравниваться ни с каким судом иностранного государства. Запрет на выдачу собственных граждан не имеет отношения к Международному уголовному суду точно так же, как и обычные процедуры выдачи и гарантии, которые эти процедуры призваны обеспечить (соблюдение процессуальных норм и законность обвинения).

Характер преступлений и международное право

Третий комплекс вопросов, подлежащий анализу при оценке наличия или отсутствия конституционной коллизии, связан с характером преступлений, подпадающих под юрисдикцию МУС. Существует категория преступлений, которые в преамбуле Римского статута определяются как «самые серьезные, вызывающие озабоченность всего международного сообщества». Не следует сбрасывать со счета и обязанность государств расследовать и преследовать в уголовном порядке определенные тяжкие международные преступления. Это обязательство прямо закреплено в таких международных договорах, как Конвенция ООН против пыток, Конвенция ООН о предупреждении геноцида и Женевские конвенции 1949 г. Данное положение международного права отражено и в преамбуле Римского статута, где говорится об «обязанности каждого государства осуществлять свою уголовную юрисдикцию над лицами, несущими ответственность за совершение международных преступлений».

Толкование конституции не должно вступать в противоречие с международно-правовыми обязательствами. В тех случаях, когда имеется очевидное противоречие между положениями конституции и международным правом, национальное законодательство устанавливает приоритет тех или иных норм. Однако в рассматриваемой области конституционные положения не столько входят в открытое противоречие с требованиями международной уголовной юстиции, сколько вообще обходят молчанием этот вопрос, в принципе не существовавший на момент разработки и принятия действующих конституций. В тех случаях, когда имеет место возможность различного толкования – соответствующего и несоответствующего международному праву – преобладающая тенденция состоит в трактовке конституции на основе международного закона. (Такой подход не ограничивается только вопросами экстрадиции и применим также ко всем иным возможным положениям, далеко не в последнюю очередь – к проблеме иммунитетов, рассматриваемой ниже.)

Безнаказанность и взаимодополняемость

Приводятся также указания на то обстоятельство, что цель конституционного запрета выдачи не состоит в освобождении от наказания за тяжкие преступления. В этой связи уместно отметить наличие во многих национальных правовых системах, запрещающих выдачу, положений о распространении национальной юрисдикции на преступления, совершенные гражданами данной страны в любом районе мира. В случае реализации таких положений в рамках национальной юрисдикции Римский статут не предусматривает международной подсудности и обязательство по передаче Суду не возникает.

Взаимодополняемость является, поэтому, четвертым распространенным аргументом в подтверждение отсутствия на практике конституционной коллизии. Международный уголовный суд будет задействовать свою юрисдикцию только в тех случаях, когда ни одно из государств не желает или не имеет возможности осуществлять уголовное преследование. Если государство-участник, которому по конституции запрещено выдавать собственных граждан, не желает передавать человека Международному уголовному суду, оно лишь должно провести добросовестное расследование на национальном уровне, и вопрос будет снят.

2. ИММУНИТЕТЫ

В большинстве стран конституция предоставляет ту или иную степень уголовной неприкосновенности главе государства, главе правительства, высшим правительственным чиновникам и/или парламентариям. Как известно, в этой связи встает вопрос о совместимости таких иммунитетов со статьей 27 Статута «Недопустимость ссылки на должностное положение» и с обязательствами по аресту и передаче подозреваемых Суду. Иммунитеты разнятся от страны к стране; различается и предоставляемый объем привилегий. В некоторых случаях рамки неприкосновенности законодательно ограничены, в других – иммунитет является абсолютным и обеспечивает полную неприкосновенность лица.

Характер преступлений и международное право

Здесь особо уместен аргумент о необходимости обеспечивать соответствие внутреннего законодательства международному праву, которое запрещает предоставлять национальную неприкосновенность по определенным категориям преступлений. Например, Конвенция ООН о предупреждении преступления геноцида и наказании за него прямо говорит, что положения о наказании лиц, виновных в геноциде, применяются «независимо от того, являются ли они ответственными по конституции правителями, должностными или частными лицами». К тому же, как отмечалось выше, государства имеют международно-правовые обязательства по расследованию и уголовному преследованию по ряду тяжких преступлений, и предоставление неприкосновенности в таких случаях вступает в очевидное противоречие с этими обязательствами.

Ограничение рамками целесообразности

Возможна и постановка вопроса о целесообразности иммунитетов. Другими словами, конституционные гарантии неприкосновенности должны прямо или косвенно пониматься как распространяемые только на выполнение тех функций, которые принадлежат защищаемой иммунитетом должности. Так, в конституциях многих стран существует конкретное положение о том, что депутат не может быть привлечен к ответственности за то, что он говорит в стенах парламента. Существуют также прямые оговорки о нераспространении иммунитета на действия, «явно не связанные с политической деятельностью депутата» или имеющие характер особо тяжких.

По мнению некоторых, вне зависимости от наличия или отсутствия прямых ограничений неприкосновенности, необходимо прежде всего обращать внимание на цель, ради которой предоставляется иммунитет, каковой, по всей видимости, должно быть обеспечение защищенному лицу возможности беспрепятственно выполнять свои функции, но не способствовать или не гарантировать безнаказанность за геноцид, преступления против человечества и военные преступления. С позиций целесообразности можно легко доказать, что такие преступления, не составляя официальных функций ни парламентариев, ни правительственных чиновников, ни глав государств, не подпадают под действие иммунитета. Примером, до некоторой степени, может служить дело Пиночета: логика была такова, что неприкосновенность бывшего главы государства по внутреннему законодательству распространяется только на исполнение им официальных функций; поскольку пытки не являются функцией суверенитета, то и иммунитет на них не распространяется.

Недопущение политического вмешательства

В этой связи отмечалось, что главная конституционная цель института неприкосновенности - это предотвращение произвольного или политически мотивированного вмешательства в государственное управление. На национальном уровне этот аспект, вполне возможно, является оправданным, однако в случае с Международным уголовным судом положение принципиальное иное, поскольку в Статуте предусмотрены сложные процедуры рассмотрения и оценки приемлемости, обеспечивающие многоуровневые гарантии от необоснованного вмешательства.

Лишение иммунитетов

Еще одним предметов дискуссий служит вопрос о лишении иммунитетов. Например, во многих странах парламент имеет право лишать неприкосновенности и давать согласие на привлечение к уголовной ответственности. Возникло предположение, что это может рассматриваться как прецедент при разрешении коллизии между конституцией и Статутом. Разумеется, если принимается вышеизложенная логика неприменимости иммунитета по отдельным преступлениям, вопрос о лишении неприкосновенности в принципе не встает. По мнению некоторых экспертов, однако, наличие механизма лишения неприкосновенности изначально снимает противоречия между конституционными иммунитетами и Статутом. Парламент может просто принять соответствующее решение по представлению Суда. При этом парламент, по логике, должен руководствоваться международными обязательствами государства (в случае отказа возникает вопрос о несоблюдении и нарушении международно-правовых обязательств). В качестве альтернативного, возможно – более радикального, варианта можно было бы предложить парламентское решение о неприменимости иммунитетов к процедуре МУС вообще, изначально устранив возможность проблем, которые могут возникнуть при отказе в лишении неприкосновенности по конкретному делу.

3. ПОЖИЗНЕННОЕ ЗАКЛЮЧЕНИЕ

В ряде стран, особенно европейских и латиноамериканских, запрет пожизненного заключения входит в противоречие с системой наказаний, предусмотренной Статутом. Пожизненное, или вечное, заключение прямо запрещено конституциями некоторых стран, в других государствах действует конституционное ограничение максимального срока лишения свободы. В определенном контексте данное положение может быть представлено как конституционное право, т.е. право осужденного на исправление. Этот вопрос остается достаточно сложным и менее разработанным, чем первые два. Ниже приводятся некоторые предварительные итоги дискуссии.

Пожизненное заключение в государстве-участнике

Во-первых, как следует из статьи 80, предусмотренные Статутом наказания не влекут включение или исключение конкретных мер наказания на уровне национального законодательства. Таким образом, сотрудничество государства-участника с Судом ни при каких условиях не предполагает обязательства первого по приведению в исполнение приговора к пожизненному заключению. В обеспечение этого статья 103 Статута особо предусматривает предоставление государством-участником условий принятия осужденных для исполнения наказания. Следовательно, государства, где действует запрет на пожизненное заключение, не будут обязаны исполнять такой приговор в пределах своей территории.

Неприменимость к международному суду

При этом отмечается, что эта гарантия не снимает более сложной проблемы, когда запрашиваемое Судом лицо может быть осуждено на пожизненное заключение. Можно, однако, для определенных случаев заметить, что существующие в национальном законодательстве запреты, в том числе на выдачу иностранной юрисдикции, неприменимы к юрисдикции международной. Целью конституционных положений является введение ряда гарантий на национальном уровне и обеспечение того, что аналогичные гарантии в случае выдачи будут соблюдаться и иностранным судом. В случае с международным судом, осуществляющим международную юрисдикцию по преступлениям международного характера, национальные стандарты не имеют существенного значения. Некоторые наблюдатели ссылаются на правозащитные аспекты национальных конституций, однако в случае с Международным уголовным судом обвиняемому безусловно гарантируются международно-признанные права человека в полном объеме.

Обязательный обзор приговора

К данной проблеме можно подойти и с другой стороны, обратившись к механизму обязательного обзора приговора в статье 110 Статута, который должен проводиться по истечении двух третей срока лишения свободы или 25 лет. Выдвигается тезис, что таким образом назначенное Судом пожизненное заключение фактически таковым не является, несмотря на прямое упоминание об этой мере наказания в статье 77. Перечень оснований, по которым Суд может принять решение об освобождении осужденного, не является исчерпывающим в том виде, как он изложен в Статуте, и, вероятнее всего, будет расширен в Правилах процедуры и доказывания.

Правила процедуры и доказывания

Указывается также на возможность снятия проблемы через Правила процедуры и доказывания, которые в настоящее время дорабатываются в Подготовительной комиссии МУС. Уже внесены предложения по статьям 77 и 110 Статута относительно оснований, по которым Суд будет выносить приговор и осуществлять обзор его исполнения. Есть основания рассчитывать на то, что по согласованные по итогам переговоров Правила уточнят исключительный характер пожизненного заключения (как это, собственно, и предусматривается статьей 77 Статута) и готовность Суда на соответствующих стадиях принимать во внимание различные факторы, в том числе необходимость исправления осужденного, т.е. тот самый принцип, который лежит в основе конституционного запрета пожизненного заключения.

Международные стандарты и принцип исправления и перевоспитания

Можно отметить и содержащиеся в Статуте положения о применении судом права международных договоров, причем применение Статута и других источников права не должно вступать в противоречие с международно признанными правами человека (стать 21-1, 3 Статута). Таким образом, Суд должен будет учитывать, например, Международный пакт о гражданских и политических правах, статья 10(3) которого гласит, что существенной целью пенитенциарной системы является исправление и перевоспитание. Предполагается, поэтому, что фактор исправления осужденных будет приниматься Судом во внимание в процессе обзора приговора и применения неисчерпывающего перечня оснований статьи 110 (4).

4. ИЗМЕНЕНИЕ КОНСТИТУЦИИ И РАТИФИКАЦИЯ

Предыдущие разделы были посвящены возможности избежания коллизий с конституцией при интерпретации Статута. Если это не представляется возможным, и противоречия не удается разрешить таким образом, возникает необходимость изменения конституции. Значение международного уголовного суда с точки зрения его беспрецедентного потенциала в области ограничения безнаказанности и предупреждения актов жестокости таково, что никакие политические или процедурные препятствия не могут служить оправданием отказа ратифицировать Статут. Если поправки все же необходимы, главное внимание следует обратить на то, как это сделать наиболее эффективным образом и насколько можно воспользоваться опытом других государств, таких как Франция, уже завершившая модификацию своей конституции. Вторая проблема – это выбор времени для внесения поправок. За последние месяцы в этой области накоплен любопытный опыт. Ряд стран традиционно придерживался мнения, что внутреннее законодательство должно меняться до ратификации. В последнее время, в том числе и в связи с проблемой изменения конституции, стали допускать возможность ратификации с последующим внесением поправок в национальное законодательство, как скоро это позволяют правила процедуры. При условии, что поправки будут внесены до начала реальной работы Международного уголовного суда, конфликт не возникает. Такой опыт мог бы представлять особый интерес для тех государств, где национальные процедуры достаточно громоздки и могут привести к неоправданной задержке ратификации Статута.