ВСЕМИРНЫЙ ДОКЛАД ХЬЮМАН РАЙТС ВОТЧ - 2004
Январь 2004 г.

КОМФОРТНЫЙ САМООБМАН: Международное сообщество и Чечня

Рейчел Денбер

Продолжающийся уже четвертый год вооруженный конфликт в Чечне остается в текущем десятилетии самой серьезной кризисной ситуацией с правами человека в Европе. Он уже привел к катастрофическим последствиям для мирного населения и на сегодняшний день является одним из самых серьезных факторов, угрожающих стабильности и законности в России. При этом реакция на события со стороны международного сообщества остается постыдно близорукой.

Как с моральной, так и с политической точки зрения, мировое сообщество обязано защитить основные права людей в Чечне и соседних регионах. Выступая единым фронтом, оно должно решительно добиваться от российских властей прекращения насильственных исчезновений, пыток и произвольных задержаний, которые ежедневно практикуются федеральными силами. На основе имеющихся документов о нарушениях оно должно формировать авторитетный официальный свод всех известных фактов. Оно должно энергично настаивать на заслуживающем доверия процессе обеспечения ответственности для виновных в серьезных нарушениях международного гуманитарного права, предусматривая варианты решения этой проблемы на тот случай, если правосудие не будет обеспечено российской судебной системой. Наконец, международное сообщество должно оказывать отпор российским попыткам принудительного возвращения вынужденных переселенцев в районы, где им не могут быть гарантированы безопасность и нормальные условия.

Ничего подобного не происходит. Вместо этого международное сообщество предпочло занять удобную позицию самообмана, которая позволяет не оспаривать российские утверждения о нормализации обстановки в Чечне и, соответственно, избавляет от необходимости принимать жесткие решения по конкретным шагам, которые необходимо предпринять для прекращения откровенных нарушений и обеспечения нормальной жизни людей в этом регионе.

В 2003 году международная реакция на ситуацию в Чечне по-прежнему не вызывала ничего, кроме разочарования. Все на что мировое сообщество оказалось способным - это благонамеренные заявления о своей обеспокоенности, которые ни разу не подкреплялись политическими, дипломатическими, финансовыми или другими последствиями.

Вопрос о Чечне был включен в повестку Комиссии ООН по правам человека - высшего правозащитного органа системы ООН, однако даже там соответствующая резолюция не прошла. На встречах с президентом В.Путиным ни один из руководителей зарубежных стран не проявил желания добиваться конкретных улучшений. В конце 2002 г. российское правительство свернуло деятельность Группы содействия ОБСЕ в Чечне. Спецдокладчики ООН по пыткам и по внезаконным, произвольным и суммарным казням так и не дождались от России приглашения посетить регион. Наконец, в отличие от ситуации с другими вооруженными конфликтами в Европе, лишь немногие иностранные дипмиссии в России проявляли интерес к получению из первых рук информации о продолжающихся нарушениях прав человека.

Нельзя сказать, что иначе и быть не могло. События последнего десятилетия показывают, что заинтересованные государства и межправительственные организации, несмотря на все возможные недостатки их политики, могут сыграть заметную роль, своевременно реагируя на нарушения прав человека. Даже на Балканах, где международное сообщество не остановило сами чудовищные нарушения, заинтересованные государства в итоге поддержали создание Международного трибунала по бывшей Югославии, что стало весомым и, стоит надеяться, долговременным фактором стабильности и уважения прав человека в регионе. В Косово сотни наблюдателей ОБСЕ, размещенные там в ноябре 1998 г., смогли составить корпус официальных документов о массовых убийствах и других нарушениях прав человека.

Справедливости ради нужно признать, что воздействию на поведение России в Чечне препятствует целый ряд весомых политических факторов. Как постоянный член Совета Безопасности ООН, Россия смогла вывести ситуацию в республике из-под серьезного контроля Организации Объединенных Наций, за исключением сессий Комиссии ООН по правам человека в 2000-2001 годах. Правительства США и европейских государств ведут с Россией переговоры по целому ряду политических и экономических вопросов - от противоракетной обороны и энергетической безопасности до российской политики на Ближнем Востоке. Но ни один из этих факторов не может ни оправдать, ни в полной мере объяснить упорное нежелание международного сообщества отстаивать гарантии прав человека в Чечне и в соседних российских регионах, равно как и то обстоятельство, что России ни разу не пришлось всерьез отвечать за произвол федеральных сил.

Отстраненность мирового сообщества от проблемы Чечни стала еще более явной после событий 11 сентября 2001 года. Россия, которая с 1999 года называла конфликт в Чечне "контртеррористической операцией", вскоре заговорила о том, что чеченская война - это ее вклад в объявленную США глобальную антитеррористическую кампанию. В результате конфликт оказался выведенным из-под критики как на международной арене, так и внутри самой России.

Западные правительства неизменно подчеркивают необходимость нахождения Россией политического решения конфликта, не учитывая при этом, насколько продолжающиеся нарушения прав человека способствуют его продолжению. С этой точки зрения, политика невмешательства является близорукой. По мере того как произвол продолжается и преступления продолжают оставаться безнаказанными, чеченцы, похоже, теряют последнее доверие и надежду, которые они могли еще испытывать к федеральной власти. Особенно несвоевременной политика невмешательства является в настоящий момент. Россия приложила немало сил, чтобы представить ситуацию как стабилизирующуюся, но так и не смогла прекратить конфликт, который вместо этого в 2003 году стал захватывать и соседнюю Ингушетию, где федеральные силы совершают те же нарушения, что и в Чечне.

В долгосрочной перспективе политика невмешательства в проблемы Чечни может сослужить дурную службу ситуации с правам человека в России в целом. Обеспечив себе дипломатическую и иную безнаказанность за преступления в Чечне, российское правительство, без сомнения, извлекло важный урок относительно пределов политической воли международного сообщества в деле отстаивания прав человека.

Практика безнаказанности преступлений, совершаемых федеральными силами в Чечне, рано или поздно скажется и на всем остальном российском обществе. Десятки тысяч сотрудников милиции и силовых структур, возвращаясь домой после командировок в Чечню, привозят с собой хорошо усвоенную привычку к безнаказанной жесткости. Несколько российских правозащитных групп уже стали фиксировать у побывавших на Северном Кавказе милиционеров "чеченский синдром" - характерную склонность к физическому насилию и другим проявлениям жестокого отношения в обращении с задержанными. Проблема пыток в милиции и без того стоит в России достаточно остро. Чеченский же опыт только подрывает усилия по утверждению законности в российской системе уголовной юстиции.

Нарушения прав человека в ходе чеченского конфликта

Второй вооруженный конфликт в Чечне за последнее десятилетие прошлого века начался в сентябре 1999 года. По версии федеральной стороны, это была контртеррористическая операция с целью устранения анархии, воцарившейся в Чечне после первой войны 1994-96 гг., и ликвидации обосновавшихся там террористических групп. Пять месяцев неприцельных бомбежек и артобстрелов в 1999 - начале 2000 годов унесли жизни тысяч мирных людей. В ходе трех массовых убийств, последовавших за войсковыми операциями, погибло по меньшей мере еще 130 человек. К марту 2000 года большая часть территории республики, по крайней мере формально, перешла под контроль федеральных сил, которые развернули классическую "грязную войну" и произвол, остающиеся характерной чертой конфликта до настоящего времени. Федеральные силы произвольно задерживают людей, якобы подозреваемых в участии в незаконных вооруженных формированиях или в пособничестве боевикам, которых затем подвергают пыткам, чтобы выбить признание или получить необходимые показания. Отмечены случаи, когда после задержания федеральными силами труп человека со следами пыток и внесудебной казни впоследствии находили в безымянной могиле или выброшенным в безлюдном месте. Чаще же после задержания федеральными силами люди попросту пропадают без вести - становятся жертвами насильственного исчезновения. Разумеется, чеченские боевики также совершали тяжкие преступления, включая многочисленные жестокие теракты против мирного населения как в Чечне, так и за ее пределами, и расправы над работниками промосковской администрации республики. На противопехотных минах, которые устанавливали и боевики, и "федералы", гибли и сами военнослужащие, и мирные жители.

На пике конфликта в 2000 году до 300 тыс. человек были вынуждены покинуть свои дома, большинство обосновались в соседней Ингушетии (из них 40 тыс. человек - в палаточных лагерях).

К 2003 году произвольные задержания, пытки и насильственные исчезновения превратились уже в устойчивую практику, а острейшая проблема насильственных исчезновений стала, как представляется, хронической. По неопубликованным официальным данным, только в январе-феврале 2003 года в Чечне были увезены в неизвестном направлении и считались "пропавшими без вести" 126 человек. В середине августа МВД Чеченской Республики обнародовало данные, согласно которым с начала года "пропали без вести" почти 400 человек. В 2003 году представители местных властей также признали наличие на территории республики 49 массовых захоронений с останками почти трех тысяч мирных жителей.

Как уже отмечалось выше, конфликт стал все активнее распространяться на территорию соседней Ингушетии, где еще укрываются десятки тысяч чеченских вынужденных переселенцев, причем характер спецопераций федеральных сил по характеру и размаху нарушений очень напоминал чеченские "зачистки". В июне 2003 года федеральными силами и силовыми структурами Чеченской Республики в Ингушетии было проведено по меньшей мере 7 спецопераций, из которых 5 - в местах компактного проживания вынужденных переселенцев из Чечни. Эти операции сопровождались массовыми случаями произвольного ареста и содержания под стражей, жестокого обращения и грабежей. Как и в Чечне, добросовестного расследования по таким фактам властями не проводилось, и виновные не были привлечены к ответственности.

Федеральные власти в Ингушетии также проводили политику последовательного выдавливания в Чечню жителей палаточных лагерей. Как и в 2002 году, на протяжении всего 2003 года федеральные и местные миграционные власти периодически отключали в нескольких лагерях газ, электричество, воду и другие системы жизнеобеспечения и сотнями вычеркивали людей из регистрационных списков, что автоматически приводило к их выселению. Помимо этого должностные лица угрожали вынужденным переселенцам арестом по сфабрикованным обвинениям в хранении оружия или наркотиков и неминуемыми "зачистками". Первый лагерь был закрыт миграционными властями в разгар зимы в 2002 году, другой - в октябре 2003 года, в конце 2003 года дело уверенно шло к закрытию третьего лагеря; одновременно блокировалось строительство альтернативных мест размещения в Ингушетии.

Ликвидация палаточных лагерей, в которых к концу 2003 года оставалось еще более 12 тыс. чеченских вынужденных переселенцев, и принуждение людей к возвращению в Чечню представляются частью общей линии правительства, направленной на то, чтобы "загнать" чеченскую "проблему" внутрь самой Чечни и обеспечить властям повод говорить о "нормализации" обстановки. Такие заявления, в свою очередь, используются для подкрепления российского тезиса о том, что в международном контроле за ситуацией в республике более нет необходимости.

Международная реакция

Международное сообщество не располагало возможностями эффективного реагирования на все эти события, фактически смирившись с российскими усилиями по недопущению в Чечню внешних наблюдателей. В конце 2002 года правительство России отказалось продлевать мандат Группы содействия ОБСЕ в Чечне, что на деле привело к прекращению деятельности организации в республике. С середины 2001 года миссия ОБСЕ обеспечивала освещение ситуации с правами человека, оказывала содействие поступлению гуманитарной помощи и работала в направлении мирного разрешения чеченского кризиса. Переговоры о продлении ее мандата были сорваны после того, как российская сторона поставила вопрос об исключении из мандата правозащитной и политической составляющих. К чести ОБСЕ, эти требования не были приняты. После прекращения миссии Голландия как страна-председатель попыталась добиться возобновления мандата ОБСЕ с правозащитной составляющей, однако не получила поддержки других государств-участников, без которой эти усилия были обречены на неудачу.

Как уже отмечалось, проект резолюции Евросоюза по Чечне на Комиссии ООН по правам человека в 2003 году не прошел - второй год подряд. Отчасти это можно объяснить тем, что Евросоюз, как представляется, изначально не ставил перед собой задачу провести резолюцию: как и в 2002 году, он использовал проект в качестве запросной позиции, в расчете на то, что в итоге российская сторона согласится на значительно более слабое заявление председателя. Такая тактика была обречена на неудачу, поскольку с самого начала конфликта российское правительство всеми силами отвергало международную критику своих действий в Чечне и задействовало все дипломатические ресурсы, чтобы чеченский вопрос оставался вне рамок ООН. Когда Россия - как и следовало ожидать - отказалась обсуждать заявление председателя, Евросоюз все же внес свой проект резолюции, но затем не обеспечил его принятие и отказался обсуждать свои планы с остальными делегациями.

В январе 2003 года спецдокладчик Парламентской ассамблеи Совета Европы по Чечне лорд Джадд внес резолюцию с призывом к России отложить запланированный на март референдум по чеченской конституции, указав на эскалацию конфликта, продолжающиеся нарушения прав человека и неудовлетворительную ситуацию с безопасностью. После бурных дебатов ПАСЕ отвергла это предложение, вместо этого призвав Россию обеспечить условия для проведения референдума. Лорд Джадд в знак протеста подал в отставку. В апреле ПАСЕ приняла весьма резкую резолюцию о ситуации с правами человека и безнаказанности в Чечне.

В 2002-2003 годах Управление верховного комиссара ООН по делам беженцев проводило большую работу по защите вынужденных переселенцев в Ингушетии и протестовало против попыток российских властей принудить их к возвращению в Чечню. В условиях, когда власти приступили к реализации своих планов по ликвидации палаточных лагерей, УВКБ удалось добиться, чтобы 80 семей не остались без крова в Ингушетии. Усилия УВКБ заслуживают самой высокой оценки. Однако Россией взят недвусмысленный курс на закрытие палаточных лагерей, и сил одного только УВКБ будет недостаточно, если только страны-члены ООН, со свой стороны, не смогут добиться от России политических гарантий защиты вынужденных переселенцев.

Что касается двусторонних контактов, то на высшем уровне не отмечено заметных попыток требовать от России улучшения ситуации с правами человека в регионе. Празднование 300-летия Санкт-Петербурга послужило для президента В.Путина явным сигналом одобрения со стороны правительств самых различных стран, откликнувшихся на его приглашение. Чечня стояла последним пунктом переговоров с британским премьером Т.Блэром и президентом США Дж.Бушем. Премьер-министр Италии С.Берлускони, выступая как председатель Евросоюза, дошел даже до того, что дал высокую оценку президентским выборам в Чечне, которые почти всеми независимыми наблюдателями были названы инсценировкой.

Истоки бездействия

Многие аналитики объясняют застенчивость международного сообщества в вопросе о нарушениях в Чечне смещением приоритетов после событий 11 сентября 2001 года, и в первую очередь - повышенным вниманием к глобальной безопасности. Однако на деле эта тенденция обозначилась намного раньше, едва ли не в первые месяцы второй чеченской войны. Нужно отдать должное международному сообществу за решительную и прямую критику в тот период и за усилия по мобилизации дипломатического давления, с тем чтобы убедить российское правительство навести порядок в войсках и открыть регион для международного доступа. Все эти усилия, однако, были по большей части половинчатыми и недолговечными и прекратились вскоре после того, как Владимир Путин, ставший и.о. президента после ухода Бориса Ельцина 31 декабря 1999 году, победил на президентских выборах в марте 2000 года.

В первые месяцы войны федеральные силы подвергали Грозный ковровым бомбежкам, тысячи человек погибли, еще тысячи были арестованы, более 130 человек стали жертвами внесудебных казней после задержаний во время "зачисток", которые следовали за войсковыми операциями. Международная критика достигла максимума. В 1999 году ОБСЕ настояла на подтверждении своего мандата в Чечне, а в апреле 2000 года ПАСЕ лишила российскую делегацию права голоса, восстановив его только в январе 2001 года. В конце 1999 года Евросоюз принял решение о замораживании ряда программ технического содействия и рекомендовал сотрудникам дипмиссий стран-членов объезжать регион и собирать информацию о происходящем. Однако после ухода Б.Ельцина ЕС смягчил свою риторику, а до поездок дипломатов в регион дело так и не дошло.

Рамки, которые международное сообщество обозначило для себя в самом начале, на годы определили его позицию. Одна лишь ПАСЕ признала массовые убийства нонкомбатантов военными преступлениями. Мировые игроки оказались очевидно не готовыми к практической реализации последствий, которые повлекло бы за собой признание массовых убийств военными преступлениями.

Ни одно правительство и ни одна международная организация не проявили готовности к увязке финансовых привилегий с улучшением ситуации в Чечне или с запуском эффективного процесса обеспечения ответственности. В первый год войны Всемирный банк, очевидно располагавший максимальными рычагами и полномочиями для замораживания помощи в связи с нарушениями прав человека, предоставил России 450 млн. долларов в виде кредитов на структурную перестройку; эти средства были направлены напрямую правительству, которое использовало их на бесконтрольное покрытие бюджетных расходов.

Международные организации и их государства-участники также упорно не хотели настаивать на установлении какого-либо механизма обеспечения ответственности, который предполагал бы международное участие, рассчитывая, что российское правительство выстроит национальную систему мониторинга и привлечения виновных к ответственности. Рекомендация ПАСЕ о предъявлении России межгосударственного иска в Европейском суде по правам человека была оставлена странами-членами Совета Европы без последствий.

Комиссия ООН по правам человека в 2000 и 2001 годах принимала жесткие резолюции с осуждением нарушений прав человека в Чечне и с призывом к России пригласить в регион тематические механизмы ООН. Однако до призыва к созданию международной комиссии по расследованию дело так и не дошло: вместо этого КПЧ ООН ограничилась предложением к России создать национальную комиссию. Российское правительство приняло резолюцию в штыки и открыто заявило о том, что не намерено выполнять предложенные рекомендации. В тот период Хьюман Райтс Вотч и другие организации настоятельно призывали КПЧ ООН поставить вопрос о создании международной комиссии по расследованию, которая могла бы работать, пусть и не в полную силу, вопреки российским возражениям. У нас были серьезные сомнения в том, что российское правительство приступит к созданию процедуры тщательного и беспристрастного мониторинга или обеспечения ответственности.

Федеральные власти создали для Чечни правозащитную инстанцию в лице спецпредставителя президента по обеспечению прав и свобод человека и гражданина в Чеченской Республике. Созданная национальная комиссия по расследованию была таковой только по названию. Ни один из этих институтов не обладал полномочиями ни по проведению собственных расследований, ни по уголовному преследованию по фактам нарушений международного гуманитарного права или прав человека, и ни один из этих институтов не сформировал официального свода нарушений, совершенных обеими сторонами конфликта.

В апреле 2001 года российское правительство по просьбе ПАСЕ обнародовало перечень уголовных дел, возбужденных в связи с чеченским конфликтом. Перечень раскрыл степень безнаказанности за преступления, совершенные в ходе конфликта: подавляющее большинство дел было приостановлено, ни одно из дел не дошло до суда и ни единого дела не было возбуждено по фактам пыток - одного из наиболее массовых преступлений в Чечне.

Международное сообщество могло бы сыграть важную роль в документации нарушений - как для определения политики в отношении России, так и для формирования официального свода нарушений, совершенных в ходе конфликта. В 1999 году Евросоюз поручил главам дипмиссий своих стран-членов посетить регион для сбора информации по гуманитарной помощи. В отличие от ситуации в Косово до марта 1999 года, это указание так и не было выполнено; отдельные рабочие поездки дипломатов в регион были редкими и нерегулярными.

Наибольшими возможностями для того, чтобы возглавить работу по документальной фиксации нарушений, располагала Группа содействия ОБСЕ в Чечне, которая уже занималась этим во время первой войны 1994-96 гг., играла ключевую роль в процессе мирных переговоров и в 1998 году еще находилась в республике. Впоследствии ОБСЕ приобрела дополнительный организационный опыт документальной фиксации нарушений гуманитарного права в Косово. Вышедшая по итогам этой работы книга "Своими глазами, своими ушами" до сегодняшнего дня остается одним из наиболее авторитетных источников информации о нарушениях в период, предшествовавший марту 1999 года. В Чечне этот опыт ОБСЕ задействовать не удалось, поскольку из-за всевозможных ухищрений российских властей Группа содействия смогла возобновить свою работу только в мае 2001 года и даже после этого оставалась несвободной в освещении событий.

В 2000 году Совет Европы направил своих экспертов для работы в аппарате президентского спецпредставителя по правам человека в Чечне, однако большую часть года они провели в Страсбурге. После подрыва фугаса рядом с их машиной в Чечне в апреле 2003 года эксперты сочли ситуацию слишком опасной, чтобы продолжать работу на месте. Но даже до этого случая их эффективной работе в Чечне препятствовал ограниченный мандат, не позволявший им свободно передвигаться по республике и проводить собственные расследования ключевых эпизодов. В их отчетах, как правило, фигурировала практически та же информация, которая присутствовала в других источниках, а данные о нарушениях прав человека зачастую носили весьма общий характер. В конце 2002 года качество информационных материалов повысилось, однако с апреля 2003 года эксперты были вынуждены перенести работу в Страсбург, в результате чего прямой мониторинг ситуации на месте стал невозможным.

Будучи премьером, В.Путин построил свою политическую карьеру на "контртеррористической операции" в Чечне. После президентских выборов малейшая международная критика этой операции сопровождалась эмоциональными взрывами, угрозами и возмущением со стороны правительства и президента лично. Если политическая задача состояла в том, чтобы подавить интерес партнеров России к конструктивному участию, то это вполне удалось. К середине 2000 года западные лидеры поняли что Путин, не обладавший до того серьезным политически весом, укрепил свою власть и будет руководить Россией по меньшей мере еще четыре года, и, за редкими исключениями, оставили попытки добиться от него уступок по Чечне. В результате самые крупные многосторонние достижения международного сообщества - резолюции КПЧ ООН, ПАСЕ и пр. - не получили развития на двустороннем уровне и были оставлены без внимания.

Россия, Чечня и глобальная борьба с терроризмом

К 11 сентября 2001 года война в Чечне, ее последствия для мирного населения и ее влияние на общую ситуацию с законностью в России уже не фигурировали в повестке многих партнеров России. После событий 11 сентября Россия, как уже говорилось, стала представлять чеченский конфликт как свой вклад в глобальную борьбу с терроризмом, указывая на связи, которые некоторые командиры боевиков якобы поддерживали с "Аль-Каидой".

Российское сотрудничество в тот момент было необходимо для войны в Афганистане, а позднее потребовалось и в связи с американской войной в Ираке. Руководители нескольких государств недвусмысленно дали понять, что отныне российские действия в Чечне будут рассматриваться в новом свете. Страшная трагедия с захватом заложников в театральном центре на Дубровке в октябре 2002 года в Москве вызвала взрыв возмущения в России и во всем мире, придала убедительности заявлениям В.Путина и была воспринята некоторыми как подтверждение связей некоторых боевиков с "Аль-Каидой". За этим в 2002-2003 годах последовала целая серия терактов с участием смертников в Чечне и других частях России, в результате которых еще сотни людей погибли или получили тяжкие увечья.

И без того уже отодвинутая на второй план, Чечня практически исчезла из открытой повестки двусторонних переговоров с Россией. Ни Евросоюз и его страны-члены, ни США не проявили политического мужества, чтобы в решающие моменты выступить с активной критикой, публично призвать к обеспечению ответственности или к допуску в регион спецдокладчиков ООН. Большинство правительств публично и согласованно призывали Россию воздерживаться от принудительного возвращения вынужденных переселенцев в Чечню, но после стольких лет критики вхолостую их слова не возымели ощутимого воздействия.

При обращении к чеченской проблеме сегодня правительства и многосторонние организации большей частью скорее подчеркивают необходимость политического урегулирования конфликта, нежели настаивают на немедленном прекращении нарушений прав человека, не говоря уже об обеспечении ответственности за них представителей федеральной стороны и чеченских боевиков. Многие ссылаются на то, что нарушения прекратятся только с завершением конфликта. Нельзя упрекать международное сообщество за стремление прекратить конфликт, однако чрезмерное акцентирование этой цели не учитывает того обстоятельства, что именно порочный круг нарушений создает предпосылки для продолжения конфликта. Чтобы переломить эту тенденцию, российские власти должны сформировать в среде чеченского населения атмосферу доверия к федеральным институтам. Однако вместо этого безостановочный маховик пыток, произвольных задержаний и насильственных исчезновений приводит лишь к усилению недоверия. Видя, как убивают или "пропадают без вести" их близких, люди имеют меньше оснований не вставать на сторону боевиков.

Российские попытки политического решения - "нормализации" ситуации - не столько способствуют прекращению конфликта в Чечне, сколько делают его еще менее заметным для остального мира. Референдум по чеченской конституции в марте 2003 года и октябрьские президентские выборы в республике были широко разрекламированы российским правительством как завершающий этап стабилизации. На деле же и референдум, и выборы проходили в условиях продолжения и даже эскалации насилия и независимыми наблюдателями были единодушно признаны инсценировкой. При этом российское правительство продолжает использовать их для убеждения остального мира в том, что ситуация в Чечне нормализуется в рамках политического процесса, и для подкрепления своей позиции о нецелесообразности в дальнейшем международного контроля или какого-либо иного участия.

Парадоксально, но в то время как Россия превозносит международное значение чеченской операции для глобальной борьбы с терроризмом, правительство закрывает регион для международного контроля и сотрудничества. Такая ситуация дискредитирует партнеров России по антитеррористической коалиции в глазах тех жителей Чечни, которые страдают от беззакония и произвола от рук как федеральных сил, так и чеченских боевиков.

В условиях безнаказанности федеральных сил за преступления в Чечне и избежания Россией сколько-нибудь серьезных дипломатических последствий таких преступлений, российское правительство может рассчитывать на то, что международное сообщество останется безучастным и к проблеме соблюдения прав человека в России в целом. Российское общество может сделать вывод, что для правительства допустимо быть неподотчетным. Это на годы затормозит прогресс в области прав человека в России, поскольку правительство научится с порога отметать критику - теперь уже ситуации в стране в целом, будучи уверенным в том, что даже самые суровые слова никогда не повлекут за собой действия.

Задачи на будущее

Влияние России в мире не должно мешать международному сообществу решительно реагировать на нарушения прав человека в Чечне. Международному сообществу следует задуматься над тем, что участие России в глобальной борьбе с терроризмом не снижает, а только повышает значение ее действий в Чечне. Статус России как постоянного члена СБ ООН, и ее удачные попытки снять чеченскую проблему с повестки обсуждения ООН , только подчеркивает важность региональных институтов - Совета Европы и ОБСЕ. Последние, для того чтобы быть эффективными, в первую очередь нуждаются в поддержке общей линии странами-членами в их двусторонних контактах с Россией. Параллельно руководство ООН, включая Генерального секретаря, должно добиваться от российских властей допуска ооновских организаций и механизмов к процессу мониторинга и обеспечения соблюдения прав человека в Чечне, и это также должно подкрепляться на двустороннем уровне.

Международные партнеры России должны скоординировать свои усилия и согласовано выступить за необходимость обеспечения ответственности за преступления против мирного населения, предоставление правозащитным наблюдателям доступа в регион, сохранение гуманитарной помощи вынужденным переселенцам и прекращение принудительного возвращения в Чечню. На саммитах и двусторонних встречах необходимо настаивать на конкретных мерах, включая: обновление и детализацию перечня уголовных дел; направление приглашений спецдокладчикам ООН по пыткам, по внесудебным казням и по проблеме насилия в отношении женщин; реальные обязательства воздерживаться от принуждения вынужденных переселенцев к возвращению в Чечню, пока там не будет обеспечена безопасность; обеспечение нормальных условий проживания для тех, кто пока не возвращается, и допуск международных организаций к продолжению предоставления гуманитарной помощи этим людям. Партнеры России должны публично и решительно настаивать на принятии этих мер, давая понять, что отсутствие прогресса чревато политическими, дипломатическими и финансовыми последствиями.

Международное сообщество может также поддержать дело справедливости, оказывая содействие местным организациям, которые помогают жертвам нарушений в Чечне с обращением в Европейский суд по правам человека. Как только этот процесс станет набирать обороты, международные финансовые организации должны прямо заявить о том, что новые кредиты будут предоставляться только при условии выполнения российской стороной принимаемых судом решений.

Игнорирование кризисной ситуации с правами человека в Чечне не может способствовать мирному разрешению конфликта, тем более в долгосрочной перспективе. Это наносит непоправимый ущерб и тысячам пострадавших от нарушений людей, которым некуда обратиться за справедливостью. Для разрешения кризиса необходима жесткая международная реакция на действия России - такая, когда за словом следует дело.