Узбекистан: 13 мая исполняется пять лет со дня андижанского расстрела

(Брюссель, 4 мая 2010 г.) -- Узбекские власти продолжают активно преследовать родственников тех, кого они подозревают в причастности к событиям пятилетней давности в Андижане, когда правительственными войсками были убиты сотни преимущественно безоружных демонстрантов, заявляет Хьюман Райтс Вотч.

Последние исследования международной правозащитной организации свидетельствуют о продолжении запугиваний и давления в отношении семей участников митинга 13 мая 2005 г., которым тогда удалось уйти через границу или которые эмигрировали позднее. Их регулярно вызывают в милицию, за ними постоянно ведется слежка, им угрожают уголовным преследованием или выселением. В школе учителя унижают детей беженцев. По прошествии пяти лет предполагаемые участники или очевидцы событий все еще подвергаются задержанию, избиению и угрозам. О том, насколько далеко власти готовы пойти, свидетельствует приговор беженке Дилорам Абдукадыровой, которая в январе этого года вернулась в Узбекистан и 30 апреля была осуждена на 10 лет и два месяца колонии.

«Вместо того чтобы обеспечить правосудие для жертв андижанского расстрела, правительство Узбекистана преследует любого, кто хоть как-то связан с майским митингом, - говорит Холли Картнер, директор Хьюман Райтс Вотч по Европе и Центральной Азии. - В Андижане царит атмосфера страха, которая физически ощущается и сегодня - спустя пять лет после тех трагических событий».

В марте - апреле этого года Хьюман Райтс Вотч были опрошены 24 человека, бежавших от преследований в Андижане. Некоторые ушли еще с первой волной беженцев и давно обустроены в третьих странах, другие уехали в последние полгода. Все они говорят, что оставшиеся в городе родственники живут в постоянном страхе.

По словам женщины, до недавнего времени остававшейся в Андижане, ее мать была слишком напугана, чтобы позволить дочери и дальше жить у нее в доме. Другой беженец говорит, что к его пожилой матери постоянно приходит участковый и требует публично отмежеваться от сына как от «террориста». Еще один человек, также недавно бежавший из страны, рассказывает, как его постоянно вызывали в органы госбезопасности, допрашивали и били. Последний раз он объяснялся с «органами» в декабре прошлого года.

Андижанские события начались в ночь на 13 мая 2005 г., когда вооруженные люди пошли на штурм административных зданий, ворвались в тюрьму и захватили заложников. При этом были погибшие среди сотрудников правоохранительных органов. Утром на центральной площади стал собираться многотысячный митинг: люди подходили, чтобы сказать о своем недовольстве политикой властей. После того как подтянутые к площади силы безопасности стали стрелять по толпе, демонстранты стали спасаться бегством. Несколько сотен человек, в подавляющем большинстве - безоружных, оказались в мешке и были расстреляны правительственными войсками.

Никто из силовых структур так и не был привлечен к ответственность за убийство людей. Вместо этого власти развязали ожесточенные репрессии против гражданского общества, отправляя за решетку правозащитников, независимых журналистов и политических активистов, которые пытались говорить правду об андижанском расстреле и призывали привлечь виновных к ответственности. Сотни человек по обвинению в причастности к вооруженному мятежу и беспорядкам были осуждены на длительные сроки. За единственным исключением все судебные процессы по «андижанским делам» проходили в закрытом режиме. Единственный публичный суд изобиловал процессуальными нарушениями. 15 обвиняемых, вопреки основополагающему праву на справедливый суд, не имели возможности обеспечить себе компетентную и эффективную защиту.

Евросоюз и США поначалу осудили расстрел демонстрантов и призвали к независимому расследованию, однако впоследствии они перестали выступать с публичными призывами к обеспечению ответственности правительственных сил. Хьюман Райтс Вотч настоятельно призвала Брюссель и Вашингтон воспользоваться поводом, чтобы напомнить Ташкенту об обязанности установить и наказать виновных в гибели людей, обеспечить возмещение ущерба пострадавшим и прекратить преследования семей предполагаемых участников событий. Необходимо также потребовать прекращения преследований гражданских активистов и освобождения всех правозащитников и других лиц, неправомерно осужденных за их правозащитную деятельность. В настоящее время за решеткой по политически мотивированным делам находятся, как минимум, 14 правозащитников.

«Молчание международного сообщества на фоне безнаказанности андижанской бойни приводит к катастрофическим последствиям для защиты прав человека в Узбекистане, - говорит Х.Картнер. - Ни правительству Узбекистана, ни его международным партнерам нельзя позволить забыть о совершенных в Андижане жестокостях».

Недавние интервью свидетельствуют о новых фактах преследований, аналогичных тем, которые Хьюман Райтс Вотч документировала в мае 2008 г. в своем докладе «Сохранить все в тайне». В нем рассказывалось, как власти с помощью произвольных арестов, пыток, угроз физической расправы и постоянных притеснений пытались обеспечить молчание оставшихся в живых участников митинга и очевидцев событий. Как в прежних докладах, так и в этом материале, имена наших собеседников в интересах безопасности не разглашаются, а используемые псевдонимы выбираются произвольно и меняются от доклада к докладу.

Атмосфера страха

Спустя пять лет после расстрела митинга в Андижане продолжает царить атмосфера страха. Правительство пытается делать вид, что эта страница в истории давно перевернута, однако беженцы говорят, что по-прежнему опасаются последствий для оставшихся в городе родственников.

Последние подвергаются плотной слежке со стороны махаллинских комитетов и Службы национальной безопасности и живут в постоянном страхе преследований.

«Им [властям] все известно», - говорит Шахноза, уехавшая из страны в начале этого года. Ее мать боялась жить с ней под одной крышей: «У меня дома было холодно, потому что газа не было, так что я к родителям перебралась. Мама, одна старенькая уже - на пенсии, боялась меня у себя держать, боялась, что ее посадят. Она меня любит, но боится за моих братьев и за себя тоже. Спрашивала у меня: ‘Меня могут из-за тебя посадить?' Она не хотела, чтобы я, ее дочь, там оставалась: боялась, говорила, чтобы я к мужу ехала [за границу]».

Другие беженцы рассказывают, что оставшиеся в Андижане родственники отказываются разговаривать с ними по телефону, опасаясь новых притеснений или потери работы.

«Пять лет прошло, а мы до сих пор не можем нормально по телефону поговорить, - рассказывал Салим. - Я стараюсь поменьше звонить домой: здесь-то нет проблем трубку снять, а для тех, кто дома остался, это может быть опасно».

Постоянные вызовы в милицию

Из рассказов беженцев вырисовывается устойчивая картина притеснений родственников. Последних вызывают в милицию, допрашивают, требуют писать объяснительные, чем занимаются, требуют без видимых причин предъявлять различные документы. Сотрудники милиции периодически приходят к ним домой и на работу. Аналогичная практика была документирована нами в 2008 г.

Практически все опрошенные нами беженцы говорят, что их родственников вызывают в милицию раз или два в месяц. По словам большинства наших собеседников, родственников заставляют раз за разом отвечать на одни и те же вопросы: где живут и работают их уехавшие члены семьи, присылают ли они домой деньги, сколько и на что они тратятся. Их заставляют писать объяснительные о том, чем они сами занимаются, в том числе куда ходят и с кем встречаются.

Анвар рассказывал, что раз в две недели милиция вызывает его престарелую мать или приходит к ней домой. Ее заставляют писать отчет о контактах с сыном, о денежных переводах и т.п. В январе ей якобы сказали, что ее оставят в покое, если она письменно отречется от сына, назовет его «террористом» и «врагом народа». Она поверила и сделала все, как ей велели, однако, по словам сына, давление не прекратилось.

«Иногда милиция поздно вечером приходит - часов в восемь - девять, - рассказывает Анвар. - Говорят матери, что я наверняка вернулся, чтобы с детьми увидеться, в доме, мол, прячусь. Всё обыскивают. Потом всех в доме пересчитывают: убедиться хотят, что больше никто не уехал. Это моральное давление такое».

Другой формой давления на родственников является требование представить различные документы: медицинскую справку, копию паспорта, выписку из домовой книги, характеристику из махаллинского комитета.

Произвольные задержания и недозволенное обращение в милиции

В сентябре 2005 г. в своем докладе «Заметая следы» Хьюман Райтс Вотч документировала произвольные задержания, пытки и недозволенное обращение в милиции в отношении сотен человек после андижанских событий. Сообщения о такого рода нарушениях продолжают поступать.

Как заявил Хьюман Райтс Вотч Толиб, недавно уехавший из Узбекистана, с 2005 г. его периодически вызвали в СНБ. В частности, в начале лета 2009 г. от него потребовали показаний, что его знакомый 13 мая был с оружием. Несмотря на все его заявления о том, что он понятия не имеет о каком-либо оружии, Толиба заставили написать объяснительную. Он говорит, что оперативники требовали от него указать тайник с оружием, угрожая в противном случае посадить, и что на допросе его в течение нескольких часов избивали.

«Сначала - один, потом - другой, потом - третий. Они меня по очереди били. Как мячик: ногами меня били, кулаками, швыряли туда-сюда. Я сказал им, что никакого оружия у нас не было».

В декабре прошлого года его вызывали снова: «Не знаю, зачем они меня вызывали. Ничего писать или подписывать не нужно было. Я с сестрой пошел. Там еще одна женщина сидела, сына дожидалась. 17 лет ему. Его тоже допрашивали. В 2005-м ему всего 12 было». Толиб утверждает, что его самого избивали в течение получаса: «Вызвали меня, чтобы поиздеваться, побить. В конце спросили, может, кто со мной разговаривал про трупы, которые 13 мая грузовиками с площади вывозили. Потом уже сестра сказала мне, что та женщина, которая сына ждала, ну, что ее сына так побили сильно, что ей пришлось таблетки глотать от сердца, и от давления тоже.

По словам другого беженца - Нодира, его брата, которого приняли в США и который впоследствии вернулся в Андижан, перед каждым большим праздником на несколько дней забирают в милицию «на всякий случай». Его держат вместе с другими в большом помещении без кроватей, но со столами, однако не кормят.

Притеснения детей в школе

Преследования семей беженцев в Андижане распространяются и на детей, хотя некоторые на момент бегства родителей были еще грудными младенцами. Они подвергаются травле как дети «преступников, изменников, врагов народа».

Как рассказывают несколько беженцев, на утренней линейке в школе их детей называют «детьми врагов народа». По словам двух женщин, учителя сказали их сыновьям, что тех никогда не примут в институт, потому их отцы - «плохие люди». Позднее учительница призналась одной из этих женщин, что не имеет ничего против мальчика и его отца, но педагогам приказано публично осуждать таких детей.

Одна из этих женщин утверждает, что за ее сыном-подростком следит милиция. Однажды, придя домой, он сказал: «Мама, я все время вижу одного и того же человека, одно лицо, он за мной везде ходит».

Выселения: история Хилолахон Хужаназаровой

Несколько наших собеседников упоминали об угрозах выселения их родственников со стороны властей, которые якобы таким образом предполагают возместить ущерб, нанесенный государству во время андижанских событий. Нередко речь идет о семье из одних женщин с малолетними детьми, у которых родственники осуждены или покинули Узбекистан.

В частности, в поле зрения Хьюман Райтс Вотч оказалась история Хилолахон Хужаназаровой, вдовы Мухаммадшокира Артикова - одного из 23 андижанских предпринимателей, суд над которыми послужил толчком к событиям 12-13 мая 2005 г. В ноябре того же года он был осужден Верховным судом в составе группы из 15 человек за организацию вооруженного мятежа в Андижане. Хужаназарова живет в квартире с тремя детьми.

Верховный суд признал Артикова и еще 14 человек ответственными за причинение ущерба государственному имуществу. Приговор так и не было обнародован, однако 14 февраля 2006 г. андижанское областное управление юстиции выдало исполнительный лист о коллективном взыскании с осужденных ущерба в размере 4 231 355 133 сумов (около 3 млн. долл. США) (Хьюман Райтс Вотч располагает копией этого документа). Они же сообщили Хужаназаровой, что ее квартира будет конфискована.

Хужаназарова обратилась в Кургантепинский межрайонный суд с ходатайством об исключении ее квартиры из перечня имущества, подлежащего конфискации. 14 мая 2009 г. суд отказал ей в рассмотрении ее заявления на том основании, что она не является заинтересованной стороной, поскольку Артиков умер, а у нее самой нет нотариально заверенного подтверждения о наследовании квартиры.

Хужаназарова обжаловала это решение, и 30 июня 2009 г. коллегия по гражданским делам Андижанского областного суда отменила его, сославшись на Семейный кодекс, который требует считать общей собственностью имущество, совместно нажитое в период брака.

Однако неоднократные попытки Хужаназаровой добиться в различных судах отмены решения о конфискации квартиры остались безуспешными, последний отказ был вынесен той же коллегией по гражданским делам Андижанского облсуда 1 апреля 2010 г.

Еще несколько андижанских беженцев рассказывали нам, что к их родственникам неоднократно приходили судебные исполнители и представители прокуратуры и объявляли, что их жилище может быть конфисковано. Так, по словам Комила, его сестре, живущей в Андижане в его квартире с его пятерыми детьми, не так давно было сказано, что квартира идет под конфискацию и что ей нужно освобождать помещение. На вопрос той женщины, куда же ей устроить детей, последовал ответ: «Отдайте в детский дом».

Давление на родственников с целью обеспечить возвращение беженцев

Беженцы говорят, что узбекские власти активно добиваются их возвращения в Андижан с помощью пропаганды, давления на оставшихся родственников и различных посулов. Аналогичная практика была документирована Хьюман Райтс Вотч в 2008 г. Во время периодических «бесед» с членами семьи им угрожают и требуют, чтобы они обеспечили возвращение бежавших родственников. При этом говорится, что возвратившимся нечего бояться и что они не будут подвергаться преследованиям, а порой даже даются некие «гарантии» безопасности.

По словам Шахнозы, обычно говорят примерно так: «Все в порядке. Твоего мужа простили. Теперь ему нужно просто вернуться домой». Или: «Если сама не уговоришь его - мы тебя посадим, и тогда твой муж сам за тобой вернется».

Умар рассказывал, как в сентябре 2009 г. к его жене и дочери в Андижане пришел участковый и стал пугать: «Нам известно, где находятся твои отец и брат... Не вернутся сами - мы их через Интерпол достанем».

Произвольные аресты: история Дилорам Абдукадыровой

Вопреки официальным заверениям беженцы по возвращении подвергаются аресту.

Дилорам Абдукадырова, ушедшая в Киргизию 13 мая 2005 г. и впоследствии переправленная в Австралию, вернулась в Андижан 8 января 2010 г. Местные власти неоднократно заверяли семью, что она может возвращаться совершенно безбоязненно.

Несмотря на это, 21 апреля она предстала перед Андижанским горсудом, обвиняемая по целому ряду пунктов, включая незаконное пересечение границы и посягательство на конституционный строй, и уже 30 апреля была осуждена на 10 лет и два месяца колонии общего режима.

28 апреля Абдукадырова, по информации присутствовавшего родственника, появилась в суде с синяками на лице. Она сильно похудела и старалась не встречаться взглядом с членами семьи.

На этом заседании она созналась по всем пунктам, включая обвинение в том, что 13 мая 2005 г. она привезла на митинг автобус с людьми. Однако уже на следующем заседании она снова заявила о своей невиновности, признав лишь незаконное пересечение границы с Киргизией.

По возвращении в Узбекистан Абдукадырову остановили на паспортном контроле в ташкентском аэропорту из-за отсутствия у нее в паспорте выездного штампа. Ее допросили, продержали четверо суток в милиции, завели на нее дело о незаконном пересечении границы и отпустили.

В конце января дело было передано в городское управление внутренних дел Андижана, и Абдукадырову несколько раз вызывали на допрос. 12 марта она была взята под стражу.

С этого времени и до суда она находилась в изоляторе Андижанского ГУВД. На первом этапе она оставалась без адвоката, поскольку назначенный защитник якобы уехал в командировку. Нанятый семьей адвокат после единственной встречи отказался от дела. Семья опасается, что на него могло оказываться давление. Как нам говорили, родственники обращались примерно к 50 адвокатам, и только после этого нашли нового. Семья не исключает, что и на него могли оказывать давление местные власти.

За мужем и детьми Абдукадыровой с самого начала велась постоянная слежка. Каждый месяц муж был обязан подтверждать участковому, что больше никто из членов семьи не покинул Узбекистан. При этих встречах его, как говорят, нередко расспрашивали о родственниках за рубежом и требовали сообщить, чем они занимаются.

После ареста Абдукадыровой ее родственников вызывали в милицию и предупреждали о недопустимости организации каких-либо публичных акций в ее защиту. Ее сестру Махбубу Закирову - она была единственной, кто на процессе в Верховном суде в ноябре 2005 г. отважился заявить, что войска стреляли по толпе, - в милиции заставили дать подписку о том, что она не будет выходить ни на какие пикеты.

Общие сведения по андижанским событиям

13 мая 2005 г. в Андижане войсками были убиты сотни безоружных людей, участвовавших в митинге на центральной площади. Большая группа выходивших с площади демонстрантов была блокирована на одной из улиц и расстреляна без предупреждения. Хотя у отдельных демонстрантов действительно было оружие, правительственные силы стреляли по всем без разбора, не предпринимая сколько-нибудь заметных попыток до последнего ограничиваться нелетальными средствами, как того требует международное право. Этот вопиющий случай применения избыточной силы был документирован ООН и другими межправительственными организациями.

Несмотря на более чем убедительные доказательства обратного, Ташкент продолжает отрицать ответственность за массовое убийство безоружных демонстрантов. По официальной версии, погибло 187 человек, в том числе примерно 60 демонстрантов, причем все - от рук находившихся в толпе боевиков. Реальное число убитых, по оценкам, было в несколько раз больше.

Никто из должностных лиц так и не привлечен к ответственности. Власти не предприняли ничего для прояснения обстоятельств событий и, вопреки неоднократным призывам международного сообщества, категорически отказываются от проведения независимого международного расследования. 11 марта этого года, когда ситуация в Узбекистане рассматривалась Комитетом ООН по правам человека, возглавлявший узбекскую делегацию директор Национального центра по правам человека Акмал Саидов настаивал на том, что события в Андижане «были внутренним делом государства и не требовали международного расследования».

Власти блокируют информацию о расстреле и манипулируют фактами. Сотни участников или свидетелей событий были арестованы. Хьюман Райтс Вотч документировано множество случаев, когда эти люди подвергались произвольному аресту и пыткам или другому недозволенному обращению. С сентября 2005 г. по июль 2006 г. не менее 303 человек на 22 процессах были осуждены на длительные сроки. За единственным исключением все суды проходили в закрытом режиме.

Реакция Евросоюза последовала в виде санкций: запрета на въезд для 12 должностных лиц, которые считались непосредственно ответственными за неизбирательное применение избыточной силы в Андижане; эмбарго на поставки оружия; частичного приостановления Соглашения о партнерстве и сотрудничестве.

Однако на протяжении четырех лет Брюссель шаг за шагом ослаблял санкции, а 27 октября 2009 г. отменил и последний, во многом символический, осколок санкционного режима - эмбарго на поставки оружия. Это подавалось как «жест доброй воли» в адрес Ташкента, который предполагалось таким образом побудить к улучшению ситуации с правами человека. С 2007 г. со стороны Евросоюза уже не звучат, по крайней мере - публично, призывы провести независимое международное расследование.

Вместо этого в Брюсселе предпочли сосредоточиться на обеспечении отдельных пошаговых уступок, таких как допуск в страну профильных экспертов ООН и освобождение осужденных правозащитников. Ташкент, со своей стороны, неизменно игнорирует европейские призывы к улучшению ситуации с правами человека, параллельно выслеживая и наказывая предполагаемых участников андижанских событий и их родственников.

США, поначалу активно и решительно осудившие бойню в Андижане и настаивавшие на ответственности, стали все реже затрагивать эту тему после того, как в июле 2005 г. узбекская сторона заявила, что у Вашингтона есть полгода на вывод своего контингента с военной базы на юге Узбекистана, которая с 2002 г. использовалась для обеспечения коалиционных операций в Афганистане. Заметное ослабление американского давления по вопросам прав человека было истолковано многими наблюдателями как сознательный выбор в пользу других приоритетов, включая использование воздушного пространства и территории Узбекистана для снабжения американских войск в Афганистане.

В декабре 2007 г. Конгресс США принял законодательство, устанавливающее конкретные целевые показатели в области прав человека, которые должны быть обеспечены правительством Узбекистана. Невыполнение этих критериев чревато санкциями, включая стоп-лист. Однако при всей позитивности этого шага он не подтолкнул ни прежнюю, ни нынешнюю администрацию к более активному и публичному правозащитному нажиму на Ташкент и не уменьшил интерес Пентагона к восстановлению тесных связей с узбекской стороной.